Подраться и быть избитым – хуже, чем быть брошенным женщиной­ или уволенным. Даже пацифиста­м, к сожалению, случается стать жертвой насилия.

В первый раз меня избили, когда мне было шестнадцать. До того субботнего вечера я пару раз попадал в передряги на спортплощадке и в парке, но это было посерьезнее. Тем вечером я впервые столкнулся с настоящим насилием.

Вломили мне как следует; поражение было безусловным: я лежал на спине и принимал удары по лицу, пока кто-то силой не стащил с меня нападавшего. Избиение было стремительным, страшным и злобным – прямо как мой обидчик – и возникло из ниоткуда.

В драме участвовала девушка, которой все это льстило; я сказал что-то не то, взыграла подогретая алкоголем уязвленная гордость, и понеслось. Что еще надо молодежи для того, чтобы начать махать кулаками?

На полноценную драку это было не похоже. Так обычно и бывает: как правило, кто-то из дерущихся одерживает верх быстро и бесспорно. Избить кого-то нелегко: адреналин утомляет быстрее, чем физическая нагрузка; нашим нежным рукам приходится биться о твердую кость и острые зубы; подскочившее кровяное давление делает так, что кулаки летят мимо цели. Даже если вы выйдете из поединка победителем – и это вас будут стаскивать с кого-то, кого вы измордовали, – все равно есть вероятность, что ­победа окажется пирровой и у нее будут ­дурные последствия.

Избить кого-то трудно, но еще труднее быть жертвой. Не побыв в шкуре побежденного, не оценить всю мерзость физического насилия. Тем вечером мне повезло отделаться фингалом и царапинами, а моя рубашка недосчиталась пары пуговиц. Все зубы остались на месте, но моя гордость была растоптана. Было обидно уступить в своем первом бою – это гораздо хуже, чем получить от ворот поворот или приказ об увольнении. Мое чувство собственного достоинства упало ниже плинтуса.

Когда я вернулся домой, мама начала плакать, а прошедший войну отец – увешанный орденами убийца, давно сдавший экзамен в высшую школу насилия, – просто посмотрел мне в глаза. Прежде чем вернуться к телевизору, он отчеканил железную истину, которую должен знать каждый юнец и муж. «Всегда найдется кто-то покруче тебя», – сказал мне отец.

Казалось бы, в жизни каждого мужчины должно наступить время, когда все это останется позади. Махач из-за девчонки на пьянке – звучит столь же завлекательно, как школьные прыщи. Но насилие редко остается за скобками – оно рядом, на расстоянии вытянутого кулака. Наивно верить, что оно осталось в зеркале заднего вида вместе с нищетой, наркотиками и опрометчивыми случками юности. Оно всегда здесь – как погода, как школа за углом, соседский парк, ночные клубы и районные пабы.

С возрастом перестаешь бегать за каждой юбкой и начинаешь любить одну женщину. Серьезно относишься к карьере. Остаешься дома по вечерам. Потом случается самое главное – становишься отцом. Отцом кого-то, за кого спокойно убьешь. Драться, защищая свое чадо, столь же естественно, как дышать.

Недавно я вез на машине свою четырнадцатилетнюю дочь, когда один из соседей-полицейских, тихо скупающих наш район, чуть не врезался в нас на новехоньком черном Mercedes. Я вспылил; если бы мужик за рулем Mercedes позволил себе хоть одну лишнюю реплику, ему бы не поздоровилось. Когда инцидент был исчерпан, дочь посмотрела на меня так, будто видела в первый раз. То был скверный момент для нас обоих, напомнивший мне, что насилие может в любой момент выскочить из-за поворота. Искать его не надо, оно само найдет вас. И дабы избежать встречи с ним, мало его бояться.

Есть избитое клише: настоящая драка не похо­жа на те, что показывают в кино. Не похожа она и на тренировочные спарринги. Любая форма контролируемого насилия отличается от настоящей драки, ибо условия спонтанного побоища не оговариваются предварительно. В спарринге не будут выдавливать глаз или бить ногой по ­яйцам, в спортзалах не добивают лежачего. В реальных драках все это случается. На занятиях карате на вас не набросятся пятеро озлоб­ленных ублюдков, зато они это сделают в кабаке через дорогу. Насилие не ведает чести. Один быстро мочит другого; все, что происходит потом, – ­подсчет убытков.

В занятиях боевыми искусствами много пользы – будете в отличной форме, лишитесь страха принять удар, – но они не смогут подготовить вас к настоящей драке. В спарринге бьешься с людьми, которых знаешь и которые вам наверняка нравятся. Но если кто-то пытается размозжить вам череп в баре, есть большая вероятность, что его вы видите впервые и что он вас люто ненавидит.

Можно годами заниматься боевыми искусствами, но это не означает, что эти годы превратят вас в бойца. Я занимался кунг-фу, однако Брюсом Ли не стал. Настоящим бойцом – бойцом до мозга костей – был мой учитель. Однажды я наблюдал за ним, когда он шел по улице навстречу группке отморозков. Шел, ничего не боясь, не выказывая никакой агрессии. Абсолютная вещь в себе. Я увидел, как стайка пацанов расступилась перед ним – инстинктивно, даже не осознавая этого. Вот он, настоящий боец. И не важно, сколько времени вы пропотели на занятиях, – большинству из нас все равно не достичь этого уровня спокойствия.

Есть два типа мужчин, которых привлекают боевые искусства: беспредельщики, решившие встать на прямую дорожку и укротить внутренних демонов, и те, кому довелось стать жертвой насилия.

Мой учитель принадлежит ко второй категории: он начал заниматься боевыми искусствами, потому что над ним жестоко издевались в школе. Тихий, скромный мужик, который, захоти он этого, легко отправил бы меня одним ударом в другой конец комнаты. После того как я однажды ввязался в драку с каким-то придурком, оскорбившим мою подругу, я обратился к учителю с вопросом: «Что я сделал не так?» – «Надо было пройти мимо», – ответил он. А что делать, если в вас недостаточно мужества, чтобы пройти мимо?

По-настоящему крутые мужики всегда говорят, что насилие не стоит цены, которую придется за него платить. Последствия насильственного акта предсказать невозможно, и это лучший повод избегать его. Из-за драки можно лишиться зуба, работы или жизни, оказаться в больнице или тюрьме. Драка может сломать вашу жизнь или круто изменить ее. Скорее всего, у вас не будет ни малейшего представления о том, на что способен ваш оппонент, и уж точно в вашей потасовке не будет никакого смысла.

Ввязываясь в драку, рискуете убить противника или отправить его в кому; то же самое может произойти с вами. Даже если вы одержите верх и покинете поле боя без единой царапины, ничего хорошего из ­случившегося не выйдет. Ну а драка на работе может привести к тому, что ваша славная карьера закончится, толком не начавшись.

На первой журналистской работе мне довелось подраться прямо в офисе – произошло это через шесть лет после памятного субботнего вечера. В тот раз я оказался по другую сторону силового уравнения. В каком-то смысле это было еще хуже: главный редактор мог меня запросто уволить, а мой оппонент – вызвать полицию. И ради чего все? Из-за девушки, которая не стоила того, чтобы из-за нее драться. В том-то и состоит бессмысленность насилия: вы играете в русскую рулетку со своим здоровьем, карьерой и свободой, рискуя всем ради ерунды.

Насильственный акт длится считаные секунды, а его хаотичные последствия – для души, тела и карьеры – могут преследовать вас долгие годы. Насилие всегда уродливо, жестоко, алогично. И тем не менее оно продолжает завораживать нас. Подростки мечтают казаться круче, чем они есть, и каждый мужчина в глубине души знает, что ему не нарастить броню против всех несовершенств мира.

Даже современный мужчина вряд ли сможет сэволюционировать до такой степени, чтобы концепция крутизны перестала волновать его. Мощь насилия очевидна: мы понимаем, что страх перед ним охраняет все, что нам дорого, и что одно злодеяние может нас этого лишить. Да, насилие отравляет душу того, кто его совершает, и того, кто становится его жертвой. И все равно мужчины не в состоянии его перерасти, ибо оно давно заняло место в самом средоточии нашего бытия. Тот, кто думает, что если у него есть ипотека и увлажнитель кожи, то его это не касается, обманывает себя. Научиться иметь дело с насилием – значит стать мужиком.

Эксперты в этой неприятной области – два человека, учившие меня драться, а также отец, объяснивший, что такое быть мужчиной, – всегда ратовали за пацифистский инстинкт. Будь как Иисус: подставь вторую щеку. Игнорируй наезды. Пройди мимо. Классные советы, но следовать им получается не всегда. Обязательно наступит момент, когда вы не сможете пройти мимо. ­Банальность момента, который принесет осознание, что насилие неизбежно, поразит вас. Собьете кого-то в баре, и он не примет ваших ­извинений. Проснетесь ночью и обнаружите грабителя у себя в спальне. Какой-то урод обидит близкого человека. Вы не сможете пройти мимо и полезете на обидчика с кулаками.

Если стычка неизбежна – и все ваши увещевательно-пацифистские опции исчерпаны, – тогда бейте первым и бейте сильно. И ради бога, цельтесь в челюсть, ребра или нос. Все три цели отлично подойдут – мало кто не заметит, что ему сломали нос. Когда будете бить, вложите в этот удар всего себя: бейте не кулаком, бейте всем телом. По завершении этих тошно­творных мгновений бегите оттуда со всех ног. ­Спасайте свою жизнь.