Оказывается, у нас есть на это несколько причин, корни которых лежат в глубокой древности.

Рано или поздно каждый мужчина так или иначе приходит к алкоголю. Взять, к примеру, канадского востоковеда и профессора Эдварда Слингерленда.

Изучал себе китайскую мысль, сравнительное религиоведение, когнитивистику и прочие пугающие слова, а потом докатился до бухла и посвятил ему книгу «Пьяные: как мы пили, танцевали и спотыкались на пути к цивилизации».

А чтобы нам не пришлось ее читать, записал видео с кратким содержанием.

MEN'S CULT пошел еще дальше и сделал краткий пересказ краткого пересказа!

А всё для того, чтобы ты мог, никуда не торопясь, купить себе пива или что ты там любишь, расположиться поудобнее и прочитать этот текст о том, как сама эволюция объясняет нашу тягу к алкоголю.

Причина первая: алкоголь — это культурная технология

Как всякий ученый, Эдвард Слингерленд начал с того, что алкоголь — это такой подвид наркотика, который вызывает привыкание и бла-бла-бла, и что не существует безопасной дозы алкоголя.

Но тут же оговорился, что смотреть на выпивку исключительно с этой точки зрения неправильно.

Мы смотрели на это только как на своего рода вещество для удовольствия, вызывающее привыкание. Мы не видели никаких положительных социальных преимуществ.

Но алкоголь — это культурная технология, которая побуждает людей создавать и поддерживать цивилизацию.

Он помогает нам быть более творческими и общительными, помогает нам сотрудничать. Он решил кучу адаптивных проблем, с которыми мы как вид сталкиваемся исключительно из-за нашего странного образа жизни.

Углубляясь в анатомию и нейрохирургию, ученый напомнил, что у нас есть префронтальная кора головного мозга, которая отвечает за сложные познавательные навыки.

Вообще, префронтальная кора головного мозга — штука хорошая. Благодаря ей мы можем заниматься планированием, принимать трудные решения, более-менее порядочно вести себя в обществе.

Но есть у нее и один огроменный минус: она подавляет креативность и спонтанность. То есть в базовой конфигурации все мы скучные и предсказуемые. Здесь-то и приходит на выручку алкоголь!

Воздействие алкоголя на префронтальную кору головного мозга позволяет нам быть более восприимчивыми и творческими.

Функция алкоголя заключается в том, чтобы проникнуть в префронтальную кору и, по сути, понизить ее на несколько делений, временно возвращая нас к тому, чтобы быть четырехлетними детьми с точки зрения нашей когнитивной гибкости, но со всеми взрослыми знаниями, целями и возможностями.

Причина вторая: с алкоголем сложнее врать

Потопчемся еще немного около префронтальной коры головного мозга, но посмотрим на нее с другой стороны. Оказывается, она отвечает за то, что мы врем.

Ну, то есть не подталкивает тебя напрямую ко лжи, просто контролирует процесс, чтобы ты отчетливо помнил истинную правду, придумывал альтернативные варианты правды и следил за тем, чтобы две эти правды не пересекались.

А теперь выпускайте Кракена алкоголь!

Чем больше алкоголя в твоем организме, тем больше ты похож на маленького ребенка, который просто не способен врать.

Только начнешь плести свою паутину лжи, как в скором времени запутаешься и выдашь себя с потрохами. Поэтому алкоголь — это про правду. И даже про дипломатию.

Причина третья: дипломатические способности

Для дипломатов алкоголь — настоящая находка. И так было, как заявляет Слингерленд, во все времена. Ведь даже в древности (особенно в древности!) доверие было едва ли не самой ценной валютой.

В каждой культуре, которую я знаю, всякий раз, когда вы встречаете потенциально враждебно настроенных незнакомцев или людей с потенциально конкурирующими интересами, которые должны прийти к соглашению и что-то выяснить, в дело вмешивается алкоголь.

А там, где нет алкоголя, используют какое-то другое вещество, выполняющее такую ​​же функцию. Точно так же, как мы обмениваемся рукопожатием, когда нам нужно показать, что у нас нет оружия.

Если я сяду и выпью с вами несколько кружек пива, я, по сути, достану свою префронтальную кору головного мозга, положу ее на стол и скажу: «Вы знаете, я когнитивно обезоружен».

Причина четвертая: нам необходима зависимость

Эдвард Слингерленд, достаточно изучив культуру древних людей, пришел к выводу, что человечество начало аграрную революцию только ради алкоголя.

Да, все верно, наши предки, оказывается, выращивали фрукты и зерно ради того, чтобы варить из них бухло!

Не спорим, мало похоже на правду, но у ученого есть несколько неопровержимых доказательств.

Во-первых, празднества и пиршества были важной частью человека в ходе всей его эволюции. А в древние времена не было никаких кофе-брейков, коворкингов, фуршетов и прочего — что еще оставалось делать? Только бухать.

И на таких сходках натурально кипела жизнь. Здесь обменивались идеями, женихи знакомились с невестами, воспитывалась культура, в конце концов. Все как у людей!

Во-вторых, алкоголь в древние времена подчеркивал статус. Чем круче пир закатывало твое племя, тем больше уважения получал от соседей. Так что приходилось удивлять не только богатым столом, но и крепкими напитками.

В-третьих, теорию о том, что в аграрной революции был замешан алкоголь, подтверждает то, что древние люди выращивали не очень-то перспективные в плане еды растения. Взять хоть дикого предка кукурузы — теосинте. Первые початки обнаружили в мексиканской пещере Кошкатлан, и радиоуглеродное датирование показало, что находка относится примерно к IV–V тысячелетию до н.э. (по разным данным, это могли быть 4700-е или 3600-е годы).

В долине реки Бальсас нашли початки, которые оказались еще древнее — около 6700 года до н.э. Но мы отвлеклись.

Так вот, в початках теосинте было сложно узнать нынешнюю кукурузу: они были тонкие и содержали всего двенадцать зерен, покрытых твердой несъедобной оболочкой. Общину таким урожаем не прокормишь. Зато в теосинте, как оказалось, было очень много сахара.

В общем, путем долгих экспериментов, из теосинте сделали похожий на пиво слабоалкогольный напиток чича.

Чича была не просто бухлом, она считалась священным напитком, символом плодородия и всего такого. А ритуал приготовления этого напитка был уделом женщин (хотя и мужчины, бывало, им помогали). Сперва они пекли из муки теосинте хлеб, а потом жевали его, пропитывая слюной.

Ферменты, присутствующие в слюне, преобразовывали крахмал в сахар (много сахара!), что способствовало брожению. В зависимости от повода, по которому готовили чичу (для повседневного использования или для праздников), его крепость колебалась от одного до шести процентов.

На фоне такого идея выращивания зерна и фруктов ради того, чтобы сделать из них алкоголь, не кажется такой уж бредовой.