Чем больше я думаю об этом, тем больше ощущаю себя персонажем из предварительной версии сценария фильма «Сорокалетний девственник». Из такой, знаете, версии, которую сценарист и режиссер этого бессмертного шедевра Джадд Апатау набросал за пару минут в своем фургончике и тут же выбросил, так как идея фильма не выглядела достаточно правдоподобной.

Итак. Возьмем одного среднестатистического гетеросексуального неженатого мужчину в возрасте 27-30 лет. Положим, что он вполне здоров и имеет нормальное телосложение. Добавим солидную порцию обаяния, наделим густой и непослушной шевелюрой, приправим толикой харизмы и посадим нашего героя за стол в редакцию какого-нибудь глянцевого журнала.

Пусть он будет типичным представителем мужского пола – наделим его соответствующими поведенческими клише: он любит подпеть ветеранам поп-сцены, под песни которых рос и мужал, почитывает лонг-риды в транспорте по дороге в офис (и редко доходит до конца, срываясь на ленту фейсбука), имеет в своем шкафу умеренно синий костюм и очень хочет – хотя бы разок – переспать с женой своего лучшего друга.

Затем ко всему этому набору банальностей, присущих типичному представителю городского креативного класса, торжественно добавим один недостаток – но самый идиотский и нелепый. А именно: наградим нашего героя иррациональным страхом, возникающим при виде большой колеблющейся женской груди. Пусть несчастный страдает мегаломаммофобией. Или, проще говоря, будет он у нас сиськофоб.

Вы уже догадались, наверное, что этот сценарий существует и успешно реализуется в течение последних 29 лет. И герой драмы – я.

Для большинства натуралов большая женская грудь – это громоотвод, в который метко бьют молнии самых изощренных эротических фантазий. Спросите антропологов – они подтвердят, что эти большие, налитые, исполненные молока мягкие подушки веками разжигали в нас похоть.

Ну, а на что приятней всего отвлечься посреди долгого и скучного рабочего дня? Даже самый ярый поборник целомудрия, сидя за рабочим столом, хоть раз да позволял задумчивому своему взгляду, обращенному в офисные дали, скользнуть туда, где, едва прикрытые блузкой, проглядывают прелести красотки, что сидит между ним и кофе-машиной.

Ужасно шовинистично, да. Но речь у нас, напомню, идет об очень больших размерах. Мое либидо от них попросту выключается.

Вы спросите: «А очень большие – это как?» Я отвечу: по мне две ладони на одну грудь – это уже чересчур. Или, например, когда одна грудь оказывается размером с две 500-граммовых пачки риса.

Два спелых и сочных грейпфрута в модной дизайнерской авоське? Прекрасно. Два спальных мешка для арктических широт, смятые, сжатые и еле втиснутые в разноцветные чехлы? Нет уж, увольте.

Я здесь исхожу из собственного опыта: за последние три года у меня было по крайней мере две девушки, чью грудь можно было бы смело фотографировать с МКС.

Это нужно было видеть – именно видеть, а не трогать, потому что каждый раз, когда мне приходилось держать одну грудь в обеих ладонях, становилось ужасно неловко. Словно я не соблазнить девушку хочу, а тренируюсь на ней.

И вместо того, чтобы преклоняться и таять перед ней, как это делал бы любой другой на моем месте, я просто позволял им колыхаться и перекатываться.

И пока все мои друзья отпускали завистливые шуточки, видя, какие роскошные девушки встречаются мне в каких-нибудь пабах, я думал лишь о том, насколько тактично будет попросить девушку закатать свою грудь куда-нибудь под мышки, когда она окажется сверху.

Не поймите меня неправильно. Обе мои девушки были прекрасны. Настоящие красотки. Но секс с ними больше напоминал цирковой номер.

Было бы легко найти причину моей фобии в глубоком детстве, когда мы с мамой и ее подругами каждое лето отдыхали на море.

Помню, их почтенные груди перекатывались и съезжали с тел, словно запыхавшиеся морские котики, вылезшие из воды на берег, погреться на солнце. Но нет, переводить стрелки на многострадального Эдипа я не намерен. Да и маме было бы обидно.

Лучше я скажу о «Спасателях Малибу». Когда их стали показывать по ТВ, мне было 15 лет – тот самый возраст, когда все возможные гормоны, запускающие взросление, начинают беситься в теле, как малышня на детской площадке, и заставляют хотеть математичку, няшных девочек из аниме, даже манекены, черт возьми. И тут появляются «Спасатели Малибу» и с ними Памела Андерсон, одна из самых известных женщин в мире. И ее бюст, не обойденный вниманием и мастерством пластических хирургов, – один из самых желанных.

А теперь представьте себе разочарование, которое я испытал в далеком 1995 году, когда решил предпринять более активные (чем страстные поцелуи) действия по отношению к одной подруге. Схватил ее грудь своими дрожащими и холодными от пота ладонями (помню, на ней был лифчик с красивой вышивкой) – и тут все закончилось: в руках вместо желанных молочных желез у меня оказались свернутые чулки.

Стоит ли говорить от том, что мы оба были смущены в равной степени. И тем не менее я чувствовал себя обманутым, одураченным, попавшимся в ловушку. Просто вообразите, что бы случилось, пригласи она меня к себе домой?

Вот она в порыве страсти срывает с меня одежду и… находит в том самом месте пару свернутых носков. Ужасное разочарование, крах всех надежд.

Вот так – из обидного обмана и великолепных, неприкосновенных и абсолютно нереальных образов Памелы Андерсон, поселившихся у меня в голове, выросла моя юношеская уверенность в том, что большегрудые крошки – это лишь фантазия, в реальном мире их не существует. Я перестал доверять чему-то, что больше 2 размера.

И по сей день я себе верен. Гигантские, раздутые груди – это слишком. Колыхающиеся, как медузы, непомерно огромные, странные, неуправляемые. Нет. Мне нужны дерзкие, крепкие, чуть нахальные, словно изваянные скульптором. Те, что будут заметны, но не настолько, чтобы при их виде обращаться в бегство, боясь быть задушенным или задавленным.

И когда я еду в отпуск со своей девушкой, я хочу, чтобы при виде ее, купающейся в море топлесс, местные подростки думали, что это сестра Карлы Бруни, а не посадочная капсула с МКС, которая приводнилась у пляжа и теперь с раскрытыми и разбросанными аварийными парашютами покоится на берегу.

С точки зрения биологии женская грудь возбуждает мужчин, потому что подает сигнал: девушка достигла зрелости – чем больше плод, тем он спелее и вкуснее. И поэтому, например, в некоторых племенах Камбоджи взрослые женщины используют все возможные способы, чтобы подавить рост груди у девушек-подростков и тем самым защитить их от возможных неприятностей. Скажем, им стягивают грудь специальными утяжками, прикладывают горячую гальку и проч. Ужас!

В арсенале некоторых современных дам сигналы немного другого рода: это плохо скрываемая, кричащая жажда внимания.

По крайне мере я считаю, что чересчур большие, полупластиковые подиумы плоти, покрытой автозагаром, – это целиком про амбиции и не про что иное.

Ваша девушка, скорей всего, не согласится со следующим утверждением, но поверьте моему опыту: все самое лучшее всегда измеряется небольшими количествами. И размерами.